3 декабря чтобы общего доступа в ГМИИ им.А.С.Пушкина держи Волхонке открылась выставка английского художника Томаса Гейнсборо. Впечатления с похода на выставку в первый же нона ее работы на первый сеанс (точно по электронному билету), рассказ о картинах и немного советов.
В запевало день очереди не было. Народу капля (в море). Несколько групп школьников, которых привели несложно в музей. Много пожилых тетушек — поклонниц искусства, ходят в одиночку, попарно и даже тройками. Парочки — редкие вкрапления. До сих пор встречаются юные девицы — тоже парочками.
Поднимаемся нате второй этаж. Там, как полагается, сам-друг зала, большой и галерея над лестницей. Дисконт только в том, что теперь на входе в обе части должно предъявлять билет. Но проходить можно сколь угодно раз, просто предъявляя каждый коль скоро билет, так что не теряйте весомый листок, если билет у вас в бумажном виде.
Смотрительша посоветовала начать с автопортрета художника. Портрет данный Гейнсборо писал, кстати, в подарок своему другу Абелю, же друг внезапно умер, что очень расстроило художника.
Субъективно мне автопортрет не очень понравился. Зато понравился свешивающийся рядом портрет Самюэля Линли. Такой вертеровский класс, очарование.
Дальше шла картина, понравившаяся ми едва ли не больше всех. Сие портрет миссис Элизабет Муди с сыновьями (я бы решила, будто это дочери). Миссис воздушная, с закушенной губой, (языко будто вот-вот рассмеется. А кто ее знает, может, у нее был хохотун нрав, и она очень старалась не улыбаться, пока художник ее изображал.
Зато сидящая плечом к плечу леди Скрайн с высоченной прической и при арфе — также вся такая эфирно-воздушная, но цедилка сжала, как будто ее арфа сия достала совсем.
Уверенная в себе и лучащаяся благополучием династия Джорджа Байяма. У мамы и дочки совершенно одинаково поджаты рот. Вообще интересно смотреть именно на портреты детей у Гейнсборо, они непарадные.
Далее — бам! — жутким диссонансом изумительный всю эту эфирность и прелесть вдруг врывается парсуна двух некрасивых женщин с грубоватыми чертами лиц. Пучеглазые какие-так, бррр… А это вовсе и не Гейнсборо. Сие ехидные музейщики вставили сюда работу Антониса ван Жила. Леди д’Орбиньи и графиня Портленд. Я их хоть показывать не буду, кому надо — ищите самочки.
Это была одна сторона большого зала. Засим странно так все устроили — по части стенам картины, а посредине стулья для зрительного зала расставлены. До чертиков неудобно — назад не отойдешь, а картины-ведь большие. В день открытия (не для всех) сего безобразия не было. Пробралась я мимо этой чертовой сцены, осекаясь о сидящих в первом ряду теток, и — уииии! — мои любимые померанские шпицы!!! С детства ми эта картина больше всех нравилась.
Шкифы у шпица и щеночка — как живые, в такой мере на тебя и смотрят. Занятна история картины — сии шпицы были собаками композитора Карла Абеля, возлюбленный давал Гейнсборо уроки музыки, а в благодарность оный написал ему картину с его собаками. В области крайней мере, так рассказывает табличка у картины.
Бедные шпицы — щит для селфи всех проходящих, от старух по девиц. «Сними меня еще смотри так! Нет, давай я здесь встану!» Посетителям ранее не до картин, надо себя запечатлеть и выложить. А то как же, я недобрая, а что делать. Впадать в прелесть числом заказу не умею.
За шпицами — долгий ряд пейзажей. С облаками, желтеющими листьями и фигурками людей и собак. Неяркая свойство Англии и Шотландии, с нежными красками — дозволено смотреть и смотреть, очень успокаивает.
Вот «Рыночная фургон» (The market cart). Или Торговая фура, не знаю. Не то везут мал на рынок, не то развозят по части покупателям… Но на дворе неприкрыто осень, высокое облако над деревьями с желтеющей листвой, мелкая лошадка… И услужливый сборщик хвороста сбоку ))
«Wooded landscape with cattle by a pool» — замечательная статуэтка женщины в центре, высвеченная ярким пятном, как бы Мадонна с младенцем, и дитя ручку так протягивает гораздо-то… А сборщик хвороста опять с правой стороны пристроился, в тени ))
«Extensive wooded upland landscape» — Лимнический край, утверждается, что написано как воспоминание дальше поездки в Шотландию, которая художника впечатлила ужас.
Из дома-музея Гейнсборо, как и многие картины в выставке.
«Rocky coastal scene with ruined castle, boat and fishermen» — указывает табличка получи и распишись следующей картине, которая своим светом и цветом меня задержала на долгое время. А на самой картине, на раме, контрасигнация: «Mettingham castle near Bungay, Suffolk». Вона и думай, где тут правда )) Меттингемский замочек действительно есть, и действительно в руинах, и похож.
Чуточный рисунок «Крестьяне, едущие на развал» тоже с какими-то явными библейскими параллелями.
Гоминидэ на выставке как с цепи сорвались. Для картины смотрят мельком. У всех — телефоны пьяный, как только подходят к следующей картине, тута же начинают щелкать. Что они позже увидят в этом миллиарде ненужных кривых снимков — я инда представить себе не могу. На выходе изо зала говорю смотрительнице — зря, дескать, съемку не запретили, ну невозможно без труда. А она мне: «Это вы далеко не видели, что творилось на Рафаэле!» Видела я )) А симпатия говорит: «На Рафаэле же первые двушничек дня запретили съемку, так к руководству такие делегации разгневанные идемте — пришлось разрешить. Ужасно, мешает взирать, а что поделать». Я бы на месте руководства сии делегации послала. Или выставила в холле идеже-нибудь копии для съемки, пусть уж на что общелкаются и обселфятся до обморока, лишь бы с картин подальше и от нормальных зрителей.
В холл-галерею я перешла, сначала выяснив, можно ли хватит вернуться в первый зал, к собачкам. Меня заверили, как будто сколько угодно можно ходить, лишь бы вексель был с собой.
На галерее — тоненькая и бледная девчушка в драном платьице, с охапкой колосков. Оказалась — Маргарет Гейнсборо, доча художника. В образе крестьянки.
На следующей картине симпатия уже в парадном виде.
Упс — без (слов (дальних следом за ней вдруг совершенно мало-: неграмотный гейнсборовские лица, два пухлощеких мальчика, ярких, упитанных. Икс (х) английский художник, современник Генйсборо, картина с фондов ГМИИ. На фоне мальчиков и в хвост и в гриву снимаются две тетки недогламурного вида. Я подумала, приставки не- сказать ли им, что это по отношению ко всему-то не Гейнсборо, но думаю — кой (ляд людей огорчать, им мальчики в ярких одежках приметно больше всего понравились ))
Конечно, куда а там до таких веселых круглощеких мальчишек бледному, похожему получи Даньку из «Неуловимых», «Питминстерскому мальчику». Спирт помогал художнику в работе, заодно и прославился.
Подле замечательная пара картин. «Портрет девочки» и «Парсуна мальчика». Обе датированы 1744 годом. Читаю табличку. Иным часом-то это была одна картина. А, вправду, вон рядом с мальчиком — кусок голубого платья.
Ни дать ни взять потом была мода вырезать из фотографий куски, в такой мере тогда могли обращаться и с картинами…
Два горделивых портрета — важной старухи в кружевах, Гертруды, госпожа Алстон…
…и капитана британского флота Джона Уитмора Четвинда. Внушительный моряк (в жизни бы не догадалась, почто моряк) — из частной коллекции, а коллекционер оказался не жадным и передал картину получай хранение в музей Гейнсборо.
Около капитана я начисто устала и присела отдохнуть, благо скамеек несть. Рядом приземлилась пожилая тетушка в блузке в горох, с каталогом выставки в руках. Я спросила ее, нерушимый ли каталог (цена 2000 р., и довольно велодрын размерами, так что надо понимать — целесообразно ли брать). Разговорились. Тетушка оказалась немаленький любительницей путешествий, проехала с автобусной экскурсией всю Англию (озадаченно говорит: «Вот все эти туристы, которые со мной ехали, безлюдный (=малолюдный) понимаю, зачем вообще поехали! Им но ни-че-го не интересно! Малограмотный знают и не хотят знать!»). Возлюбленная же доверительно сообщила мне, что выставкой наша сестра обязаны тому, что музей Гейнсборо закрыт получи и распишись длительную реставрацию, а чтобы картины зря отнюдь не лежали, их и отпустили в турне )) Заметила с нескрываемым весельем, ась? на потрете композитора Карла Абеля (друга художника) даст сто всего получился музыкальный инструмент.
В конце галереи стоят стенды с различной информацией, в волюм числе с этапами жизни и творчества. Больше долее) (того мне понравилось, как он рассорился с Королевской академией ради плохую развеску картин на выставке.
Чисто это я понимаю, профессиональный подход к своей работетка ) С Пушкинским музеем он, пожалуй, тоже был способным бы рассориться, посмотрев на развеску, благодаря чего что освещение, увы, оставляет желать лучшего. Большущий близнец Абеля Мойси, сына врача из Бата, тот или иной лечил Гейнсборо, осматривать можно только вплотную, отступать некуда, и все в бликах.
В зале, соединяющем обе галереи, развешены гравюры и рисунки. Кончено кучно развешаны, так что понять, который есть кто и что есть что, невыгодный так-то просто. Поэтому я для общего впечатления рассматривала их кроме названий, издалека. Лесничий, мальчишка-пастух с собакой, пейзажи…
Зато усадьба-музей поделился интересными артефактами. Во-первых, тростью-шпагой, принадлежавшей Гейнсборо.
А вот-вторых, прядью его волос.
Последняя тейт галерея оказалась проходом по раннему творчеству. Портреты ранние дочиста забавные, такое ощущение, что художник отнюдь не то тяготел к шаржу, не то сие был такой натурализм, за который его никак не хвалили )) Вот к примеру, «Парсуна миссис Кобболд и ее дочери Энн» — двум смешные, ужасно похожие некрасивые дамы, весь могли обидеться, увидев себя такими. И доказывай им дальше, что на правду не обижаются и как будто художник должен быть правдивым.
Молодые щеголи получи лесной опушке, под деревом: Питер Дарнелл Милмен, Чарльз Крокатт и Уильям Кибл. В свою очередь со смешными породистыми носами.
Еще Водан молодой щеголь, мальчишка с гордым видом овчинка выделки стоит посреди леса, с верным спаниелем. Сказано, точно это «Портрет джентльмена с собакой в лесу», а доска на раме утверждает, что это, поди (уж), Уильям Коупер. Кто такой, история умалчивает.
Чудесны, знамо, на этой стороне пейзажи. Я залюбовалась и «Лесным пейзажем с сидящим пастухом»…
И «Пейзажем с крестьянином с ослами» (шапка там длиннее, но вы понимаете, о нежели речь).
И извилистыми дорогами в разных вариантах (Гейнсборо любил сии извилистые дорожки на природе).
Посмотрев всё-таки, очень рекомендую пройти выставку по второму кругу, пользу кого усиления и уточнения впечатлений, ведь со второго взгляда только и можно найти что-то, что сначала выздороветь незамеченным.
Самых громких шедевров Гейнсборо получи выставке немного. Шпицы вот мои любимые, верно еще несколько портретов. И «Мальчика в голубом» перевелся, и «Сборщиков хвороста», и многих прославленных семейств. Зато принимать много такого, чего в альбомах не встречается. И сие хорошо.
